Исследования о Велимире Хлебникове

Другие исследования об авангарде

Конференция «"Доски судьбы" и вокруг: эвристика и эстетика» (тезисы докладов)

В.В. Емельянов

"Таблица судеб" в культуре Древней Месопотамии

"Доски судьбы" Велимира Хлебникова имеют основание в древнейших традициях Востока – тибетской и авраамической (иудео-мусульманской), где существуют представления о судьбах, записанных на доски или на каменные скрижали. Однако великий поэт и философ не знал о существовании самой древней письменной традиции, в которой были зафиксированы представления о глиняной табличке богов, называемой "Таблицей судеб". Это шумеро-вавилонская традиция, в центре которой в III-II тыс. до н.э. находилась идея мирового порядка, основанного на совершенстве календарного года. Предлагаемый вашему вниманию доклад посвящён рассмотрению религиозно-мифологических представлений о "Таблице судеб" в контексте месопотамских представлений о времени.
В эпических и календарных текстах древнего Двуречья встречается аккадский термин тупшимату (шумер. DUB.NAM^mes, DUB.NAM.TAR.RA) – "Таблица судеб", обозначающий важнейший атрибут власти богов, за который происходит борьба накануне Нового года. В новоассирийском пояснительном тексте "Таблица судеб" определяется как rikis Enliluti – "принцип верховной власти" (George, 1986, 133-134; Annus, 2002, 151). По мнению Дж. Кастеллино, "Таблицу судеб" нельзя воспринимать отдельно от me – божественных потенций мира, и в шумерском мироощущении они соотносятся как содержание мирового порядка (mе) и его форма (таблица) (Castellino, 1959, 31).
В старошумерских и саргоновских текстах "Таблица судеб" не упоминается. В более позднее время единственный намёк на мотив судьбоносной таблички содержится в эпизоде сна Гудеа в тексте Цилиндра А (XXII в.). Там правитель видит во сне богиню грамоты Нисабу, которая держит на коленях сияющую небесную табличку (dub-mul-an), с которой советуется, а также бога Нинуруду, набрасывающего план (gis-hur) храма на лазуритовой пластинке (Gudea Zyl; A IV 26, V 4; V 23, VI 5).
История "Таблицы судеб", по-видимому, начинается только с эпохи III династии Ура (2112?-2003 гг.). В гимне Ур-Намму сообщается о начертании МЕ на священном кирпиче Экура (Urnamma B, 7). В гимне Шульги сказано, что боги-судьи Ануннаки судили царю судьбу изобилия и вручили ему "Таблицу изобилия" (Shulgi F, 248). В эпосе о Нинурте и Асаге говорится, что Нинурта начертал свои МЕ на теле камня элель (Lugale, 410). Однако идея "Таблицы судеб" здесь еще отчетливо не сформулирована. Понятно только то, что МЕ и судьбу можно начертать на твёрдой поверхности камня или на глиняной табличке.
В начале Старовавилонского периода "Таблица судеб", если верить реконструкции Б. Альстера, впервые встречается в шумероязычном тексте, известном в науке под названием "Нинурта и черепаха" (Ninurta and the Tirtle). Текст этот явно пародийный, причем пародируется в нем самое святое для шумера – воинская мощь и жизненная сила Нинурты. Нинурта после своего подвига – захвата зловредной птицы Анзу вместе с me, "предначертаниями" и "таблицами судеб" – не захотел отдавать все me богу Энки в Абзу. Птица Анзу заподозрила это и обвинила его в злом умысле.

1. "По слову его ты пронзил меня своим злым оружием.
2. Если МЕ из рук своих я обронил, МЕ эти в Абзу должны вернуться.
3. Если предначертания из рук своих я обронил, предначертания эти в Абзу должны вернуться.
4. Эта Таблица судеб в Абзу должна вернуться, (но) МЕ ты уменьшил".
5. Слова Анзу Нинурта молчанием встретил.

Для нас интересно здесь то, что "Таблица судеб" выступает в одной группе с me и "предначертаниями" – субстанциями божественных замыслов и потенций.
Миф об орле Анзу, обманом захватившем атрибуты божеской власти у отца богов Энлиля, подробно изложен в старовавилонском эпосе "Нинурта и Анзу". В тексте эпоса орел похищает "Таблицу судеб" с целью обладать божеским статусом Энлиля:

I B 10 Анзу за отцом богов, богом Дуранки постоянно наблюдал,
11 Похитить "энлильство" в сердце своем он задумал:
12 "Таблицу судеб богов взять я хочу,
13 И оракулы всех богов собрать я хочу!
14 На троне воссесть я хочу, МЕ владеть я хочу!"

Текст недвусмысленно говорит о том, что, завладев "Таблицей судеб", божество одновременно получало власть и над всеми решениями богов, и над МЕ, и над царским престолом. Кроме того, таблица обладала магической силой, берегущей жизнь владельца на войне. Завладев ею, Анзу стал практически неуязвимым в бою. Держа над головой таблицу, он заклинал оружие, обращённое против него Нинуртой, и обрекал на неудачу все попытки физической расправы (II 68-69; 80-84). Однако в конце текста Анзу все-таки побеждается и убивается Нинуртой, к которому временно переходит "Таблица судеб".
В вавилонском эпосе о сотворении мира роль зловредного Анзу выполняет божество Кингу, поставленное богиней хаоса Тиамат во главе её войска. Тиамат дает Кингу неподобающий ему статус царя, сажает на престол и вручает таблицы судеб.

I 157 Отдала ему Таблицу судеб, на грудь его возложила:
158 "Слово, тобой прореченное, неизменно;
все выходящее из уст твоих пусть нерушимо!"

После победы над Тиамат царь-юноша Мардук (выступающий в функции Нинурты) отбирает у Кингу "Таблицу судеб".

IV 121 Отобрал Таблицу судеб, ему неподобающую,
122 Запечатал, на грудь свою возложил.

Нужно обратить внимание на сам обряд присвоения таблицы: сперва на ней ставится личная печать бога, а затем она прячется на груди. Хорошо известно, что работникам трудовых отрядов эпохи III династии Ура тоже выдавалась на руки (или вешалась на грудь) табличка с записью их рационов. Не отсюда ли эта деталь?
После сотворения Небес и Земли Мардук торжественно передает "Таблицу судеб" старейшине богов Ану, который традиционно хранит на своём седьмом небе все предопределения и предначертания страны (Ee V 69-70).
Последним в истории Месопотамии владельцем таблиц судеб был бог Набу – сын Эа и покровитель школьного образования во второй половине I тыс. до н. э. В гимнах, обращенных к нему, Набу называется ahiz DUB.NAM.MES – "держателем "Таблицы судеб". Такая роль связана не только с грамотой, но и с перенесением на Набу функции Нинурты-Мардука в "мифах конфликта" VI-IV вв. до н.э. Здесь Набу доблестно сражается за "Таблицу судеб" и за Новый год с семью демонами, в числе которых, между прочим, упоминается и орёл Анзу (Livingstone, 1986, 151-153). Сам орёл к этому времени уже окончательно перешёл в разряд болезнетворных демонов asakku, с которыми необходимо бороться посредством заклинаний (Hru?ka, 1975, 101-107).
Эпическое время древнего текста есть одновременно и ритуально-календарное время. Поэтому необходимо обратить внимание на упоминания "Таблицы судеб" в комментариях на календарные праздники. В календарных текстах I тыс. до н.э. из Ниппура и Вавилона сюжет возвращения "Таблицы судеб" и расправы над Анзу встречается в описаниях новогодних торжеств I-II месяцев ниппурско-вавилонского календаря (с марта по май):

(Орла) Анзу он ударил, крыло ему сломал ... / Кингу и (месяц) нисан Ана и Энлиля, первый день... / (звезда) Наемный Работник = Думузи = Кингу' (STC 1, 217:6, 8, 9).

Если на 24-й день месяца "гу" новогодье Нинурты устраивается – (это) потому, что Нинурта простёр злых богов перед Энлилем, Энлиль ему обрадовался и направил приветствие Лугальдукугу в Середину Неба (OECT XI 69+70, 32`-34`);
Если на 25-й (и) 26-й день месяца "гу" "слово (о) священном урожае" установлено – (это) потому, что Нуску вместе с Нинуртой коронован, Нуску "таблицы судеб" взял и Энлилю отдал' (35`-37`).

Итак, мы знаем календарное время битвы за "таблицы судеб" и их возвращения. А когда судьбы записываются на таблицы? Этот, на первый взгляд, нелепый вопрос находит разрешение во фрагменте одного средневавилонского календарного текста, относящегося к событиям седьмого месяца ниппурско-вавилонского календаря (сентябрь-октябрь, время осеннего равноденствия). Среди событий, происходящих в седьмой день седьмого месяца, находим следующее:

Энлиль, первый в Небе и на Земле, владыка, пастырь черноголовых, / чтобы судьбы (и) МЕ седьмого дня седьмого месяца (акк. sebum sebim) начертанные по двенадцати месяцам торжественно распределить, с владыкой Нудиммудом посоветовался и следующее ему сказал' (дальше разбито) (CT 42, 36 + CT 58, 45, 7-8; Cavigneaux, Al-Rawi, 1993, 96).

После лакуны находим продолжение этой истории: Энки

к (владычице) лазуритовой таблички, заботящейся о писцовом искусстве, человека послал (CT 42, 36, 3 f; Cavigneaux, Al-Rawi, 1993, 96).

По-видимому, для записи судеб и МЕ на табличку вершителю судеб Энлилю и их хранителю Энки понадобилась помощь Нисабы.
Интересно, что записываются в это время и судьбы, и МЕ, существующие отдельно, хотя и рядом друг с другом. Можно заметить, что процедура записи судеб и МЕ в пору осеннего равноденствия коррелирует с темой суда в названии седьмого ниппурского месяца du₆-ku₃ "Священный Холм (место определения судеб)", седьмого зодиакального знака Весы (zi-ba-ni-tum) и еврейского праздника "Новый год судеб", приходящегося на это же время.
Связь записи судеб с судом и миром мёртвых просматривается в VII табличке аккадского эпоса о Гильгамеше, сюжет которого представляет собой трансформацию ниппурско-вавилонского календарного ритуала (каждая табличка связана с определённым месяцем). В конце VII таблички Энкиду пересказывает своему другу Гильгамешу виденный ночью сон. В этом сне он по решению богов попадает в Подземный мир и в числе прочих божеств видит женщину-писца, склонившуюся перед госпожой мёртвых Эрешкигаль (GE VII 203-206):

203 [Белет]-цери, женщина-писец Земли, перед ней склонилась,
204 [Табличку] держит, перед ней читает.
205 [Подняла она] голову, на меня посмотрела:
206 "[Смерть] взяла того человека!"

Теперь положение Таблицы судеб в сакральном хронотопе месопотамской культуры представляется довольно понятным. В период осеннего равноденствия все существующие в мире богов судьбы и МЕ заносятся на таблицы Энлилем или Нисабой и распределяются по 12-ти месяцам года. Однако зимой таблицы ускользают из рук истинных хозяев и ненадолго переходят к силам хаоса и старого мира. Происходит весенняя новогодняя битва, враги попадают в плен к молодому царственному герою, который отбирает у них Таблицу судеб и сперва присваивает себе как военный трофей, а затем торжественно возвращает своему отцу (или старейшине Ану), тем самым подтверждая свой царский статус и незыблемость мирового порядка.
В заключение можно сделать некоторые выводы относительно исторического происхождения мифологемы "Таблицы судеб". До III династии Ура она в шумероязычных текстах не встречается. Цари Ура, а затем Исина и Ларсы учились в писцовой школе, поощряли образование и, как всякие неофиты, поклонялись больше фетишу, чем духу своего божества. Они обожествили глиняную табличку, видя в ней и нанесённой на неё информации источник сверхъестественной силы, являющийся наравне с другими полноценным атрибутом государственности. Кроме того, перед глазами тех же правителей был тысячелетний опыт шумерской бюрократии, подвергнувшей учёту все феномены социальной жизни. В шумерскую эпоху табличка с учётом рациона работников действительно определяла жизнь и смерть человека, от хранящейся на ней информации зависел распорядок жизни общества на весь год. Неудивительно, что такая социальная практика через столетия дала глубокую рефлексию, результатом которой стала мифологема глиняной таблицы, определяющей жизнь и власть верховных богов.
Наряду с "Таблицей судеб" жители Месопотамии верили и в существование "Печати судеб", запечатывающей эту Таблицу. В частности, ассирийские цари приписывали хранение "Печати судеб" главному богу страны Ашшуру. В своих молитвах они обращались к Ашшуру с просьбой навсегда сохранить порядок, установленный по его воле. Вот что написано на печати, изготовленной для Ашшура по приказу Синаххериба (705-681 гг.):

(Вот) Печать судеб, которой Ашшур, царь богов, запечатывает судьбы Игигов и Ануннаков неба и земли, и всего человечества. Что он запечатал – то неизменно. Если кто-то захочет изменить это – пусть Ашшур, царь богов, и Муллиссу, вместе с их детьми, истребят его своим страшным оружием! Я Синаххериб, царь Ассирии, князь, тебя почитающий! Кто сотрёт моё написанное имя или эту твою Печать судеб изменит – имя его, семя его со страны сотри!(George, 1986, 140-141).

Можно сравнить эту веру в Печать судеб с еврейским послепленным представлением о судьбе человека, заносимой в Книгу судеб и запечатанной "хорошей печатью".
Таковы древнейшие представления о записи судеб, возникшие шесть тысяч лет назад, отразившиеся в средневековых мифах о Книге или Доске судеб и ставшие невидимой основой для хлебниковских размышлений о природе времени.

Библиография
Annus, 2002 – Annus, A. The God Ninurta in the Mythology and Royal Ideology of Ancient Mesopotamia. Helsinki, 2002 (= SAA XIV).
Castellino, 1959 – Castellino G.R. Il concetto sumerico di <me> nella sua accezione concreta // Analecta Biblica 12 (1959). P. 25-32.
Cavigneaux, Al-Rawi, 1993 – Cavigneaux A., Al-Rawi F. New Sumerian Literary Texts from Tell Haddad (ancient Meturan): a First Survey // Iraq LV (1993). P. 91-105.
CT – Cuneiform Tablets from the British Museum.
Ee – Lambert W.G. Enuma elis. Oxford, 1966.
George, 1986 – George, A.R. Sennacherib and the Tablet of Destinies // Iraq 48 (1986). P. 133-146.
Gudea Zyl. – Edzard D.O. Gudea and His Dynasty. Toronto, 1997.
Hruska, 1975 – Hruska B. Der Mythennadler Anzu in Literatur und Vorstellung des alten Mesopotamien. Budapest, 1975.
Lugale – van Dijk J.J.A. Lugal-e u₄ me-lam₂-bi nir-gal₂. Leiden, 1983.
Livingstone, 1986 – Livingstone A. Mystical and Mythological Explanatory Works of Babylonian and Assyrian Scholars. Oxford, 1986.
Ninurta and the Turtle – Alster B. Ninurta and the Turtle // Journal of Cuneiform Studies XXIV (1972). P. 120-126.
OECT XI – Gurney O.R. Literary and Miscellaneous Texts in the Ashmolean Museum. Oxford, 1989 (= Oxford Editions of Cuneiform Texts XI).
GE – Parpola S. Standard Babylonian Epic of Gilgamesh. Helsinki, 1997.
STC – King L.W. The Seven Tablets of Creation. London, 1902.
TSH – Klein J. Three Shulgi Hymns. Bar-Ilan, 1981.

© В.В. Емельянов

Другие исследования об авангарде