Н.С.Сироткин. Терминология

Общие вопросы авангардоведения

Другие исследования об авангарде

Н. С. Сироткин

Терминология

Термин “авангард” возникает во Франции около 1820 года в качестве метафоры, заимствованной из военного словаря; эстетическое значение он приобретает в контексте утопического социализма, у сен-симонистов и фурьеристов, обозначая не ту или иную разновидность искусства, но искусство вообще как деятельность, в которой должен зародиться социальный и духовный прогресс [Шеньо-Жандрон 11], [Fähnders 199], [Дорошевич 24]. В область художественной критики этот термин был перенесён в 1885 году Теодором Дюре в Париже [Турчин 1990 6], однако художники, которых мы сегодня называем “авангардистами”, этим словом почти не пользовались – за немногими исключениями¹.

Классификация и анализ тех толкований терминов “авангард” и “авангардизм”, которые предлагаются в исследовательской литературе, могли бы составить тему отдельной большой работы. В 1965 г. в Чехословакии и Великобритании проходили конференции, посвящённые вопросам авангардизма, в частности, дефиниции самого термина, но его общепринятое толкование не принято до сих пор.

В. Фэндерс (Fähnders) и В. Асхольт (Asholt) предлагают термин “авангардистский проект” или “проект авангарда” (Projekt Avantgarde), объединяющий все частные различия множества авангардистских течений [Asholt/Fähnders].

В отечественной традиции термин утвердился относительно поздно: в Большой Советской Энциклопедии 1926 и 1949 гг. статья “авангард” включает лишь военное толкование; не содержат этого понятия Литературная энциклопедия 1930 г. (т. 1, под ред. В. М. Фриче) и первый том Краткой литературной энциклопедии (1962). Статья “авангардизм” появляется только в третьем издании БСЭ (1970 г.) и в дополнительном, девятом томе КЛЭ (1978), где говорится: “Авангардизм (франц. avant-gardisme, от avant-garde – передовой отряд) – условный термин, применяемый для обозначения течений в бурж. иск-ве, радикально порывающих с нормами и критериями, к-рые в глазах большинства потребителей продуктов духовного производства конституируют само понятие “произведение иск-ва” <…> Термин “А.” используется при суммарном рассмотрении течений бурж. иск-ва, претендующих на коренное обновление художественной практики общества” [Дорошевич 24]. Такие же контуры авангардизма отмечаются и в зарубежных исследованиях (ср. [Fähnders 200]).

В советском искусствознании соотнесение понятия “авангардизм” с теми художественными явлениями, с которыми его принято соотносить в научной традиции, оспаривалось. Так, И. Маца писал: “Авангардность предполагает целостность идейную, художественную и эстетическую, общественную и профессиональную прогрессивность”. “Судить о прогрессивности (авангардном характере) того или другого деятеля современного искусства невозможно, не учитывая идейной направленности, идейно-художественного содержания в целом” [Маца 75, 72]. “Авангардность”, таким образом, становится оценочной категорией. Подлинными авангардистами, по мнению И. Маца, следует считать лишь тех художников, которые пришли к коммунистическим идеалам. Об этом же писал, например, В. М. Акимов [Акимов 21]. “Авангардизм, авангардную роль художника, писателя можно определить всегда только конкретно, – считает И. Маца. – Приписывать качества авангардизма отдельным направлениям, группам, художественным школам – как это чаще всего делается – опасно” [Маца 73]. Более конструктивной представляется точка зрения В. В. Кожинова, который пытался определить природу авангардизма, имея в виду “не творчество отдельных крупных художников и теоретиков, но общую тенденцию” [Кожинов 319. Разрядка авторская. – Н. С.].

Особого внимания заслуживает представление о хронологических границах авангардизма. Видный отечественный искусствовед В. С. Турчин начинает историю художественного авангарда от последних десятилетий ХIХ века и доводит её до современности [Турчин 1993 21]. Расширительное толкование термина принято и в англо-американской науке (например, в книге Ч. Рассела (Ch. Russell) “Poets, Prophets, and Revolutionaries. The literary avant-garde from Rimbaud through postmodernism. New York, Oxford, 1985. Курсив мой. – Н. С.). Так понимаемый авангардизм нередко не отделён чёткими границами от модернизма. В работах немецких учёных, таких, как M. Hardt, G. Jager и др., был предложен термин “исторический авангард” (“historische Avantgarde”), под которым объединяются различные художественные движения и “измы”, развивавшиеся в 1910-х – (начале) 1920-х гг. и к модернизму не относимые. Было высказано и мнение, согласно которому “о подлинном авангарде” можно говорить лишь в том случае, если “он совпадает с политической революцией, сопровождает или подготавливает её”. Тогда в это понятие включаются немецкий “активистский” экспрессионизм (1917-1920), русский до- и послереволюционный авангард (1915-1922), чешский поэтизм, венгерский активизм (1917-1919) [Szabolcsi 14].

В русском языке слово “авангард” в отношении к искусству первым употребил, видимо, Александр Бенуа в 1910 г., иронизировавший над творчеством П. Кузнецова, М. Ларионова и Г. Якулова [Вакар 1998 147]. По традиции относительно русского искусства под “авангардом” обычно понимается прежде всего творчество художников – М. Ларионова и Н. Гончаровой, П. Филонова, К. Малевича, В. Татлина и других, а в литературе – главным образом творчество поэтов-футуристов. Родоначальником такого подхода стал Н. И. Харджиев, выпустивший в 1976 г. в Стокгольме книгу “К истории русского авангарда”, в которой были опубликованы автобиография К. Малевича и воспоминания М. Матюшина “Русские кубо-футуристы”. Эта традиция сохраняется и в наше время: вышедший первый том предполагаемого трёхтомника А. В. Крусанова “Русский авангард” посвящён в значительной своей части именно русскому футуризму.

Представление о российском футуризме в целом устоялось, но активная исследовательская и публикаторская работа последних лет открывает всё новые футуристические тексты и имена. Традиционным можно считать выделение четырёх основных футуристических группировок начала 1910-х гг. в России: эгофутуристы, кубофутуристы, “Центрифуга” и “Мезонин поэзии”. Были высказаны разные мнения о значимости этих групп; если одни учёные не проводят разграничения, стремясь обнаружить общие черты движения², то другие выделяют “кубофутуризм” (а иногда и “эгофутуризм”) как наиболее значительное объединение. В “кубофутуризме”, как представляется, авангардистские тенденции нашли наиболее полное, законченное воплощение; кроме того, эта группа в сравнении с другими объединениями футуристов (эгофутуризм, “Центрифуга”, “Мезонин поэзии”) оказала, несомненно, наибольшее влияние на развитие литературы в России и во всём мире и прошла путь последовательного развития от начала 1910-х до середины 1920-х гг. (ср. [Паперный 259-261])

Термин “футуристы”, указывающий на связь с итальянским футуризмом, закрепился в России в отношении В. Хлебникова, В. Маяковского, В. Каменского, братьев Бурлюков и др. позднее, чем возникла сама группа – первоначально объединённые Д. Бурлюком поэты и художники называли себя “будетлянами”: “Мы и весной тринадцатого года не называли себя футуристами, напротив, – всячески открещивались от юрких молодых людей, приклеивших к себе этот ярлык, – вспоминал Бенедикт Лившиц. – Нам нравился территориальный термин “гилейцы”, не обязывавший нас ни к чему” [Лившиц 412]. Термин “футуризм” в то время понимался значительно более широко, менее определённо, чем теперь: так, “главой футуристов” мог быть назван и М. Ларионов, и даже Наталья Гончарова [Parton 206].

Принадлежность российского футуризма к авангарду не оспаривается³. Немецкий же экспрессионизм стал очень значительным явлением в искусстве Германии (неслучайно возникло выражение “экспрессионистское десятилетие”), охватил большее временнoе пространство и гораздо более широкий круг имён⁴, нежели футуризм в России, и соотношение понятий “авангардизм” и “экспрессионизм” активно дискутируется; в таком случае речь идёт обычно о двух соприкасающихся, но в целом независимых явлениях⁵. P. Bürger (Theorie der Avantgarde, 1974) и M. Hardt (Literarische Avantgarden, 1989) не включают экспрессионизм в понятие авангардизма. По мнению Н. В. Пестовой, “в формальном отношении вся лирика экспрессионизма разместилась в пространстве между традиционной структурой и авангардной текстурой” [Пестова 281].

В английском языке термин “экспрессионизм” встречается уже в ХIХ в. [Arnold 9 f.], а во французском – впервые в 1901 г. на выставке “Салона независимых”. В немецком языке это слово впервые зафиксировано в письме П. Шеербарта в 1900; широкое распространение оно получает начиная с 1911 г. как обозначение антиимпрессионистической тенденции в живописи (первоначально – французской). Краткая история понятия до 1914 г., когда оно стало общепринятым, дана в книге “Теория экспрессионизма” [Theorie 3-4].

Сам термин “экспрессионизм” проблематичен – уже потому, что охватывает очень большой круг имён и значительный временнoй отрезок (литературный экспрессионизм условно датируется концом 1910-х – серединой 1920-х гг.). Один из теоретиков этого течения К. Эдшмид (Edschmid) уже в 1918 г. называл экспрессионизм “заглавным словом сомнительной формулировки” [Эдшмид 304]. Посвящённые экспрессионизму работы начинаются, как правило, с указания на проблематичность и условность термина (ср. [Vietta/Kemper 25]). Р. Бринкман (Brinkmann) писал в 1960 г.: “Понятие экспрессионизма, принадлежащее истории поэзии, при перенесении в другие сферы исследования медленно, но верно теряет свою определённость” [Best 8-9]. Ограничение поэтическим экспрессионизмом позволит мне избежать полемики, пусть скрытой, по отношению к существующим трактовкам термина, так как разногласия вызывает в основном творчество того или иного прозаика или драматурга и лишь в редких случаях – поэта (как, например, Э. Мюзама, Mühsam⁶). Поэты-экспрессионисты в большинстве были организационно связаны с экспрессионистическими кругами (журналами, объединениями) либо признавались “экспрессионистами” уже в 1910-е гг. (как, например, Г. Тракль)

Дадаизм причисляется к авангарду как в отечественной науке [Ваксмахер], [Самарин], так и на Западе [Fähnders 201], хотя определение дадаизма остаётся проблематичным⁷ (ср. [Berg 34 ff.]).

Что касается самого термина “дадаизм”, то, как установил Р. Майер (Meyer), слово “дада” было известно в Цюрихе ещё до 1914 г. как название косметической серии фирмы “Bergmann & Co” [Berg 56, Anm.17]. Дадаизм сформировался в Цюрихе в 1916 г., затем получил распространение в Берлине (Dada Berlin), в других городах Европы и в Нью-Йорке; к “странам дада” причисляются Голландия, Россия, Италия, Япония⁸ [Fähnders 191]; это течение просуществовало до начала 1923 г. [Berg 65] Наиболее активным и значительным стал дадаизм в Цюрихе (Х. Балль (Ball), Т. Тцара (Tzara), Р. Хюльзенбек (Huelsenbeck), Э. Хеннингс (Hennings), Х. Арп (Arp), М. Янко (Janco) и др.) и в Берлине (Р. Хюльзенбек , Ф. Юнг (Jung), Р. Хаусман (Hausmann), Й. Баадер (Baader), В. Херцфельде (Herzfelde), Дж. Хартфильд (Heartfield), Г. Гросс (Grosz) и др.) . Прочие “дадаизмы” были, по мнению исследователей, либо непосредственным продолжением тех или иных тенденций берлинского и цюрихского дадаизма, либо развитием отдельных планов, перспектив, намеченных основателями дада [Berg 64].

Примечания

1. Некоторые примеры: в 1918 г. во французском кино возникло направление “Авангард” (Л. Деллюк и др.); Тео ван Дусбург (Doesburg) писал в 1921 г.: “Авангард – собирательное наименование всех революционных художественных группировок” [Berg 46. Курсив авторский. – Н. С.]; на Украине в 1926-1929 гг. действовала литературная группа “Авангард”.

2. Например, И. П. Смирнов, рассматривающий в книге “Художественный смысл и эволюция поэтических систем” весь русский футуризм и акмеизм как явления “постсимволизма”. См. также статью В. Н. Альфонсова [Альфонсов].

3. Как “авангардистское художественное течение 10 – нач. 20-х гг. 20 в.” футуризм определяется в Краткой литературной энциклопедии [Сапрыкина и др. 166. Курсив мой. – Н. С.]. Ср. также [Дуганов], [Акимов 11].

4. Пауль Раабе в своём “Index Expressionismus” называет 347 авторов, “причастных к экспрессионизму” [Raabe 4-5]. Общее количество русских футуристов не превышает нескольких десятков, а число известных и в той или иной мере изученных – и одного десятка.

5. Ср., например, [Asholt/Fähnders 15]: “Включение экспрессионизма в понятие “авангардизм” остаётся, конечно, спорным, но экспрессионизм не может быть и исключён из дискурса авангарда”.

6. “Нельзя согласиться с распространённым в критике мнением, причисляющим Эриха Мюзама к рядам левых экспрессионистов, – пишет Н. С. Павлова. – [Творчество Мюзама] представляет… линию конкретной реалистической лирики” [Павлова 1965-2 8].

7. H. van den Berg, отмечая сложности строгой научной дефиниции дадаизма и указывая на то, что высказывания и самоопределения самих дадаистов противятся строгим дефинициям, вместо “дадаизма” предлагает говорить о “проекте дада” (“Projekt Dada”) [Berg 44 u. a.] (ср. “проект авангарда” В. Фэндерса и В. Асхольта).

8. При этом термин “дадаизм” получает расширительное толкование. См., например, книгу “Заумный футуризм и дадаизм в русской культуре” (1991).

Другие исследования об авангарде