А. Батищев. Языковая и творческая эстетика В.К. Тредиаковского и В. Хлебникова

Исследования о Велимире Хлебникове

Другие исследования об авангарде

Конференция «"Доски судьбы" и вокруг: эвристика и эстетика» (тезисы докладов)

А. Батищев

Языковая и творческая эстетика В.К. Тредиаковского и В. Хлебникова

Фигуры В.К. Тредиаковского и В. Хлебникова – в числе самых неоднозначных в русской поэзии. Здесь дело не столько в эстетических и творческих установках поэтов, сколько в эпохах, в том времени, в котором они жили и творили. XVIII век для России – век переходный, век становления новой, светской культуры, новой литературы, нового языка. Рубеж XIX-XX вв. – эпоха ещё более неустойчивая и противоречивая: в это время не только Россия, но и весь мир претерпевал переустройство и изменение.
В 1730 году В.К. Тредиаковским был выполнен перевод на русский язык любовного романа Поля Таллемана "Езда в Остров любви" (1663) – светская книга довольно лёгкого содержания, первое произведение на "мирскую" тему, изданное в начале 30-х годов XVIII века. Здесь Тредиаковским поставлена важная проблема: необходимость новой формы литературного языка. Он неоднократно высказывался за создание литературного языка на основе устной речи, но и не призывал к полному разрыву со старославянским языком, использовал в романе "Езда в Остров любви" некоторые категории славянизмов. Большое значение Тредиаковский уделял устной народной речи. В трактате 1735 г. "Краткий и новый способ к сложению стихов российских" он писал: "Всю я силу взял сего нового Стихотворения из самых внутренностей свойства, нашему стиху приличного".
Тредиаковский одним из первых актуализировал вопрос о соотношении прозы и поэзии: в 1751 г., в предисловии к переводу "Аргениды" Барклая он писал, "что поэзия не всё то, что писано стихами, поэзия определяется своим существом – содержанием и языком". Это высказывание напоминает ситуацию, характерную для ХХ века, когда поэзией оказывается формально организованная проза.
Особняком среди трудов Тредиаковского стоит изданный в 1748 г. "Разговор российского человека с чужестранным об ортографии". Он первый настойчиво разграничил букву и звук ("звон"). О том, насколько трудно это было в то время, говорит хотя бы то, что и в конце XIX века И.А. Бодуэн де Куртенэ опять начал с того же: с настойчивого требования отличать букву от звука. Тредиаковский первый начал теоретически осмыслять язык как таковой, с его закономерностями и структурой.
Хлебников как поэт формировался в литературной борьбе различных направлений. Особо значимым было противостояние символистов и футуристов. Хлебников, как известно, принадлежал к последним. Символисты провозглашали слово-знак, слово как метафизический символ вещного мира. Футуристы же выдвигали лозунг освобождённого внекоммуникативного слова.
В 1912 г. Хлебников пишет статью, в которой излагает свои мысли по поводу значения отдельных гласных и согласных. На него оказала влияние работа Л.В. Щербы "Русские гласные в качественном и количественном отношении". Щерба же принял бодуэновское понимание фонемы, определяя её как "кратчайший элемент общих акустических представлений данного языка, способный ассоциироваться в этом языке со смысловыми представлениями". Как мы помним, Бодуэн де Куртене является своеобразным "преемником" Тредиаковского в учении о фонемах (см. выше); не является ли в таком случае и Хлебников "преемником" Тредиаковского? Но важно не это. Важно, что Хлебников идёт тем же путем, что и Тредиаковский: для создания нового языка ("заумного языка будущего") он провозглашает его самоценность, "самовитость". Конечно, Тредиаковский не провозглашал подобных идей, но он обратил внимание на существование языка как системы со своими законами.
Семантическую теорию Хлебникова можно охарактеризовать его же словами: "Если имеем две соседние долины с стеной гор между ними, путник может или взорвать эту гряду гор, или начать долгий окружной путь. Словотворчество и есть взрыв языкового молчания глухонемых пластов языка". Что это, как не "сопряжение далеких идей" Ломоносова, одного из соратников/противников Тредиаковского в противоречивом литературном процессе XVIII века. Видимо, этот творческий метод оказывается универсальным для становящихся литературных направлений.
Для позиции Хлебникова-архаиста характерно своеобразное литературное "славянофильство". Как Шишков, борясь за чистоту русского языка против западных влияний, он в поисках темы уходит к славянской мифологии, к народному эпосу, к фольклорным песням и заклинаниям, к истории. В этой связи важно вспомнить, какое большое значение придавал Тредиаковский народному творчеству в реформе стиха, и его отрицательное отношение к огульному заимствованию лексики из европейских языков.
Характерно стремление Хлебникова к всеохватности: научные изыскания в разных сферах (конечно, больше псевдонаучные), эксперименты с разными формами и традициями литературы, активное словотворчество, теоретическое обоснование своего творчества и рефлексия на него. Всё это оказывается актуальным и для XVIII века в целом и для Тредиаковского в частности.

Другие исследования об авангарде